Но мы с ним задружились в ФБ и я читаю его оттуда, он сделал стенд-алон.
Смысл - про сохранение национальной технической истории, и в частности, уникальных подлодок, составлявших в конце XX века вершину советской, да и мировой инженерной мысли. До сих пор идут какие-то не совсем понятные бодания с атомным первенцем К-3. Ну и особенно обидно будет, если из шести "Акул" до потомков не дойдёт хотя бы одна. Чтобы видели, что могли создавать их деды и прадеды.
Ниже - отрывки из его текста. Пишет очень образно!
[...] Это, пожалуй, единственный проект атомной подводной лодки СССР на котором никогда, я повторюсь, - никогда не было серьёзных аварий и происшествий, которые влекли бы за собой гибель личного состава или значительные технические повреждения корабля. Даже при взрыве баллистической ракеты (весом в девяносто тонн) в шахте ТК-17 не пострадал ни один человек, а лодке после этого понадобился лишь небольшой ремонт. При этом лодки активно несли службу в районах Арктики, подо льдами, что само по себе крайне рискованно.
Корабль длиной 180, высотой 27 и шириной 25 метров, с подводным водоизмещением в 50 000 тонн (757 железнодорожных нефтяных цистерн) мог двигаться под водой со скоростью 50 км/ч, разворачиваться, практически, на месте в надводном и подводных положениях (чего не умеет ни одна лодка в мире), самостоятельно продавливать лёд толщиной до трёх метров; вес одного только сжатого воздуха который он «возил» с собой в баллонах ВВД был 80 тонн но, при этом всём, минимальная осадка у Акулы – 9.8 метров, при этой осадке кажется, что корабль вот-вот взлетит. Корабль обладал запасом плавучести более 50 %, что давало один небольшой нюанс, - на этой подводной лодке погружаться было сложнее, чем на других, но зато всплывала она, как поплавок, после сорвавшейся поклёвки. Ещё мешали погружаться с залихвастским проваливанием вниз и особые обводы лёгкого корпуса, - на ровном киле лодка прилипала к поверхности ракетной палубой, при дифференте на нос – кормой, с дифферентом на корму погружаться считалось моветоном (кто ж под воду жопой вперёд ходит?), поэтому погружались с дифферентом на нос, при этом величину дифферента прикидывал командир в зависимости от нагрузки на ПЛ и скорости её движения, именно прикидывал потому, как формул расчёта в природе не существовало.
[...]
Можно ещё добавить про уникальную конструкцию из пяти прочных корпусов и побортное эшелонирование всех систем с дублированием одного борта другим, да много чего ещё можно добавить, при этом оборудование работало безотказно столько сколько должно было и потом ещё столько же, только благодаря усилиям экипажей, так как вместе с СССР прекратилось и нормальное обслуживание этих кораблей заводами. Любой механизм, устройство или клапан управлялись тремя способами: автоматически по заданным алгоритмам или с кнопок на пультах управления; дистанционно с пневмо или гидроманипуляторов и вручную. Единственным явно неудачным конструкторским решением были испарители, - вот уж нельзя было неудачней поставить, ну и пусть, кого, кроме турбинистов это вообще волнует? Вы – турбинисты? И я – нет.
Не забыли конструкторы и про экипаж. Несмотря на то, что потребности людей тогда считались низменными и не требующими пристального к себе внимания, но автономность в 180 суток надиктовала своих условий – пол года под водой провести, это вам не фиги воробьям крутить! До уровня Наутилуса капитана Немо советские конструкторы не дошли, конечно, но очень старались: все члены экипажа расселялись по 2-6 местным каютам, никаких коек на боевых постах или гамаков над торпедными аппаратами, в каютах были телевизоры штатной корабельной системы, на борту были солярий, спортзал с беговыми дорожками и тренажёрами, сауна с бассейном и душем Шарко, зона отдыха с вольером для птиц, системой панорамных обоев со звуковым сопровождением и игровых аппаратов типа «Морской бой», даже была разработана автоматическая система полива растений с аппаратной стойкой в восьмом отсеке, о месторасположении которой на корабле знали три человека, в двух жилых отсеках находились аппараты с газированной водой и у докторов была отдельная операционная и амбулатория для приёма больных. Даже курилка была размером на шесть человек.
То есть, если описывать этот корабль, то слово «уникальный» повторяется столько раз, что от него начинает вязать во рту.
[...]
Можете понять меня неправильно, или вообще не понять, - как вам будет угодно, но, если бы я был русский царь, то я обязательно сделал бы из одной лодки этого проекта музей, даже, наверное, с возможностью там ночевать и питаться.
Конечно, у вас будет железный аргумент против этого – это же дорого. Естественно, блядь, это дорого! А что уникальное – дёшево? Не забывайте, - я же русский царь, по условиям задачи. Я трачу хуиллиард денег на олимпиаду, примерно столько же потрачу на строительство космодрома, да я почти столько же выбросил в Сколково, чо уж там. Кроме того, я строю мост в Крым, хочу провести чемпионат по футболу и прощаю долги Кубе, Монголии и половине африканского континента!
Да чего уж там, я даже на гранты для РПЦ выделил почти триста миллионов рублей за последние пару лет, - что такое для меня «дорого» вы вообще можете себе представить? А тут, стоит в Питере Акула и это – музей? Страшно вообразить даже, как там за билеты люди дрались бы, чесслово! Вот это, пожалуй, единственная причина по которой я жалею, что я не русский царь или, хотя бы, не знаком с ним лично.
Читать полностью
UPD. Ссылка на аварию с "Акулой"
Journal information