Ехали они, как я понял, со многими остановками (Казань, Екатеринбург, Новосибирск), сменили ряд поездов и доехали самое восточное до Красноярска - то есть, немногим менее половины Транссибирской магистрали. Поездка отдавала официальщиной - "по приглашению Британского Совета" и была привязана к году культуры чего-то там. Но тем не менее, что-то не очень формальное они таки посмотрели.
Ниже - их впечатления для "Ленты" (публикую не всё, а только выдержки).
Персонажи:
Писатель - Джо Данторн
Шекспировед - Эндрю Диксон
Музыкант, лидер группы Super Furry Animals - Граф Рис
Медиахудожница - Франческа Панетта
Музыкант
Стереотипы и реальность
Франческа Панетта: Я думала, что, как только вы выйдем за пределы Москвы, сразу начнется дикая природа, несколько деревянных домов, никакой цивилизации. Но оказалось все совершенно иначе. Мы побывали в огромных развитых городах, в научных центрах, театрах, на концертах. Везде встречали художников, писателей. Я представляла себе деревенскую идиллию. И мы действительно проезжали на поезде мимо таких мест. Но те места, где мы останавливались, были далеки от того, что я себе видела до поездки.
Джо Данторн: Мы ездили в Овсянку. Это рядом с Красноярском. Это было прямо идиллическое место. Оно соответствовало моим представлениям о том, как должна выглядеть заснеженная сибирская деревня. Там люди вручную носили в ведрах воду домой. Хаски бегали. Это было прекрасно! Енисей, который впадает в Северный Ледовитый океан…
Писатель
О пространстве
Граф Рис: В обычной жизни у нас довольно мало времени. Приходится все время торопиться. А в поезде у нас была такая роскошь, как возможность предаваться рефлексии на тему увиденного. Мы много об этом говорили. Казалось, что поезд — это особый мир, отделенный от всех других миров. Светлое теплое безопасное пространство, где можно ходить в пижаме. А снаружи минус 20, снег, какие-то миры проносятся. Это очень сильный контраст. Я бы мог еще несколько дней, недель или месяцев провести в этом поезде. В какой-то момент потерять ощущение времени.
Дело в том, что все поезда в России ходят по московскому времени. Поэтому в какой-то момент ты уже не понимаешь: ты сейчас завтракаешь или обедаешь. Когда в вагоне-ресторане пьешь водку, все еще больше смешивается. А поезд покачивается и едет вперед.
Франческа Панетта: У Британского Совета в этом проекте была задумка наладить диалог разных культур: англоязычной и русскоязычной. В поезде были не только мы, но еще русская писательница (Алиса Ганиева — прим. «Ленты.ру») и русский журналист (Константин Мильчин — прим. «Ленты.ру»). Мы проводили много времени, обсуждая буквально все: от политики и культуры до скороговорок. Я представляла, что в поезде мы будем поэтично смотреть в окно. А мы все время провели в разговорах.
Джо Данторн: У меня было ощущение присутствия на семинаре. Но без необходимости что-то сделать. Выдать какой-то результат. Мы все были в одном вагоне, в соседних купе и само это пространство дало нам возможность сотрудничать.
Медиахудожница
О людях
Граф Рис: В основном мы останавливались в крупных городах, поэтому нам сложно что-то сказать о сельском населении. Мне интересны были разные культуры, с которыми мы встречались. В Казани на меня произвела впечатление татарская культура. В Красноярске тоже было очевидно, что это место, где сосуществуют разные культуры, люди говорят на разных языках. Такое разнообразие — неизбежный признак, если речь идет об огромном куске земли.
Франческа Панетта: Если говорить о скорости, то в регионах в ресторанах нам всегда очень долго приходилось ждать еду. А вчера в Москве мы в первый раз пошли ужинать и были потрясены тем, что еду нам принесли менее чем за час. В Москве чувствуется скорость: в ресторане вас стараются побыстрее обслужить, чтобы вы поскорее ушли и за ваш столик сели следующие клиенты. В регионах в ресторанах и барах было ощущение, что там можно проводить целый день, ночь, никто никуда не торопится.
Эндрю Диксон: Это правда. Еще есть стереотип, связанный с Сибирью, что это такое отсталое место. Возможно, некоторые москвичи тоже так думают. На самом деле там очень много культурных событий, художников. В Красноярске из бывшего музея Ленина сделали музей современного искусства. Люди создают интересные проекты, открывают интересные рестораны. Я разговаривал с одним красноярцем, он мне рассказывал, что у города очень разнородное население из-за истории региона. Туда ссылали преступников, в том числе и политических преступников. Там много ученых, музыкантов. Это очень интересная и необычная смесь.
Шекспировед
Менталитет и его различия
Джо Данторн: Россия настолько огромная, что как будто превращается в страну планетарного масштаба. И по пути из Москвы в Красноярск мы прокатились по ландшафту изрядного куска земли. И все, что делается в России, — делается в укрупненном масштабе: улицы планируются, статуи ставят, космическая программа. Возможно, космическая программа и размеры страны для вас напрямую не связаны — но я вижу связь.
Эндрю Диксон: Я часто думал о разных этапах российской истории. И о напряжении, которое существует между Москвой, политическим центром и всем остальным пространством. Как можно контролировать всю эту огромную территорию из одного города? В Великобритании даже такой проблемы не возникает. Страна настолько маленькая, что Лондон может отлично ею управлять. В России возникает интересное напряжение. Региональные начальники могут сказать: мы следуем указаниям из Москвы. А на самом деле будут делать то, что хотят.
Граф говорил о коллаже разных национальностей, который существует в России. И действительно возникает вопрос: это одна страна или много маленьких стран? Мне кажется, что размеры территории оказывают влияние на ментальность, на то, как люди осмысляют пространство вокруг себя. В Великобритании тебе не удастся убежать куда-то на дикую природу. Ты все время в 10 милях от какого-то крупного города. Нам сказали, что Красноярский край в 10 раз больше Франции.
Ожидания от поездки
Франческа Панетта: Для меня это было не о местах, а о людях. Я хотела понять, как люди сами осознают свое место в современном политическом контексте. И в историческом тоже. Поскольку я работаю в газете, я чувствую, что наше понимание русских людей очень ограничено. Я ожидала увидеть черное и белое, за Путина или против Путина, а столкнулась с огромным количеством нюансов. Я увидела множество полутонов. И что ситуация более позитивная, чем я думала раньше. Люди очень открытые — я этого не ожидала. Увидеть интересные места я тоже хотела, но для меня это было не главное.
Эндрю Диксон: Я хотел проехать по самой длинной железнодорожной магистрали в мире. Подумать об этом огромном географическом пространстве. И у меня была наивная амбиция увидеть реальную Россию (смеется). А увидел огромное количество нереальных Россий в разных сочетаниях.
Джо Данторн: Мне были интересны поезда. Я очень люблю поезда. Особенно поезда дальнего следования — в которых нужно спать. Они меня не подвели и были потрясающие. Мы все время ехали на разных поездах. Первый двухэтажный меня несколько расстроил — по мне, он был слишком высокотехнологичный. Но по мере того, как мы продвигались все дальше по Сибири, — поезда становились все старше, а я все счастливее.
Климат
Джо Данторн: Температура падала каждые три часа, проведенные в поезде. В Красноярске ночью было уже минус 17.
Франческа Панетта: А все здания были перегреты. Заходишь внутрь — там жарко. А потом выходишь на мороз. Это был экстремальный контраст.
Эндрю Диксон: Я не знаю, как вы с этим живете! Мы все время себя чувствовали то слишком одетыми, то слишком раздетыми (смеются).
[...]
* * *
Читать целиком
Journal information