Водкy я налил в стакан и спpосил:
И стакан гpаненый мне отвечал:
«Сколько жил и сколько в жизни ты своей потеpял?»
Этого никогда я не знал...
Вдруг Юра Хой внезапно замолчал, а вместо него загнусавил другой Юра, Шатунов, резко сменив моральное направление сна:
Белые розы, белые розы, беззащитны шипы.
Что с ними сделал снег и морозы...
Мне было очень жаль умирающие белые розы, и от этого сильно хотелось напиться в сиську, взять с собой цыган с медведями, трио балалаешников, помчаться на лихой тройке по замерзшей Неве, пьяно плакать навзрыд, сморкаться в овчинный тулуп и кормить блинами с икрой ласковых ручных медведей у арендованных цыган.
Однако направление сна вдруг снова резко изменилось:
- Голубчик, через час перрон! А через полчаса туалет закрою! Просыпайтесь!
Кто-то легонько тронул меня за пяточку.
Я открыл глаза.
Нет, это был не сон.
По-прежнему гнусавил Юра по трансляции, а на меня смотрела русская тётенька-проводница, почему-то в петлицах с тремя звездочками с каждой стороны, как у коньяка.
Это сон?
* * *
И я вдруг вспомнил: пять часов назад была граница, а сейчас в темно-фиолетовой ночи меня несёт в своем чреве фирменный скорый и неоправданно дорогой поезд с жёлтыми полосками номер Тридцать Восемь сообщением Рига – Петербург.
Да, товарищи! Жестокая правда состояла в том, что ВИА «Сектор Газа» и ВИА «Ласковый Май» играли по поездной трансляции латвийского поезда формирования Латвийских железных дорог (Latvijas dzelzceļš) с латвийскими проводницами.
Интернациональ, панимашь... и не сон совсем.
* * *
Пора было вставать и заваривать императорский чай.
Умывшись, заварил крепенького.
Все вокруг уже проснулись, я был последним из могикан.
Прихлёбывая чаёк в подстаканничке, смотрел в тёмную заоконную мглу.
Ага, вот и Павловск.
С опозданием идём, аднака. Почти на полчаса.
А мне ведь сразу на работу с поезда! Неудобно. Сейчас бы соснуть минут триста...
Фиолетовая мгла посерела и превратилась в светло-синюю.
Вот и замёрзшая полоска Обводного.
Пора идти, наверное.
Витебский со своими чугунно-дизельпанковыми конструкциями принял нас в своё лоно, и кишка пассажиров вывалилась из дверей длинной зелено-желтой колбасы номер Тридцать Восемь.
Шесть дней скитаний по снежно-морозным мызам и факториям Остзейского края и Курляндии, построенным в стиле барокко и модерн, остались позади.
Здравствуй, Питер!
Здравствуйте, все! :)
Journal information