Вообще-то, кое-где считается, что петергофский Самсон – это банальщина, растиражированая в миллионах буклетов на тридцати языках. Такое журнально-затёртое, сусально-золотое, ярко-барочистое, утомившее всех, одним словом, витрина парадного Петергофа для иностранцев. Надо бы что-то пооригинальней. Но, тем не менее, он красив, зараза. Как ни крути! И я никак не мог, снимая Петергоф, проигнорировать этого мужика-культуриста из мифов. Тем более что он предстал мне в двух ипостасях: без воды и с водой. А без воды – летний, начищенный, не зимний. То есть всё-таки не очень обычный.
Вот он, без воды-то. Немного ветеринарный стоматолог, да? Как будто осматривает пасть большой рыбины в раздумьях о методе дальнейшего правильного лечения. А вокруг рыбешки сдохшие валяются, правильным кругом.
И вот это тоже необычный Самсон. Фонтан включили «вполнакала», основаная система ещё не работает. Слева видна пушечка для фейерверка, а справа – музыканты затесались. Как игрушечные.
А потом мы надолго ушли от Самсона в глубь парка, ибо народ копился и копился – а мы толпиться не хотели, и фейерверк пропустили. И вернулись, когда уже все работало. Вот это уже привычный вид Самсона.
Однако глаз мой приметил ракурс не вполне обычный. Он появлялся ненадолго тогда, когда человек стоял прямо перпендикулярно направлению ветра, точно боком. И нужен был ветер, относящий строго в одну сторону самую большую фонтанную струю, отчего кадр как бы распадался от разорванной пасти рыбины на две равных части: водно-воздушную (от ветра) и зеленую (чистую от капель воды). Я пытался его поймать. Меня толкали японцы своими узкими задами, мешали мамаши, снимающие своих чад непременно «на фоне», оттесняли жующие мены с видеокамерами. Но я таки поймал его. Вот он, смотрите.
Словом, и в Самсоне тоже кое-что есть, да простят меня некоторые «ленинградцы» со стажем за такую ересь и пропаганду «кича»...
Journal information