Остальные вопросы - политические, исторические, личные - они более чем наполовину сформированы из ваших вопросов, для которых был сделан перед поездкой специальный пост. Практика сбора читательских вопросов прямо в журнале показала себя наилучшим образом, буду практиковать так и далее. Беседа получается гораздо живее. Читайте текст, узнаете свои вопросы :))) Тем, кто поучаствовал в этом деле - спасибо!
Ну а теперь - наш разговор с послом. Осторожно, объёмный!
/Сперва я представился, и кратко рассказал послу об отличиях блоггинга от журналистики.
Потом перешли к конкретике, прямо с вопроса об антироссийских санкциях/
– Финляндия участвует в консолидированной политике санкций, а что тогда с совместными проектами? Ведь у нас очень много разных проектов – будут ли они сворачиваться? И если да – то что пострадает в первую очередь?
– Санкции не затронули сопредельного сотрудничества, и поэтому те проекты, которые у нас реализуются в рамках сопредельного сотрудничества – они как продолжались, так они и будут продолжаться. Конечно, санкции – это дело серьёзное, и оно несёт с собой потери в обоих направлениях. И Россия будет страдать от этих санкций, и Евросоюз от этих санкций будет тоже страдать. Финляндия понимает, что санкции являются непропорциональными и наносят вред сотрудничеству со своим ближайшим соседом (всё-таки, 1300 км сухопутной границы, и мы никуда друг от друга не денемся), поэтому вопрос этот чувствительный.
Но Финляндия – это хорошо организованная и очень законопослушная страна; поэтому, критикуя необоснованность каких-то санкций – всё равно они будут следовать этой санкционной политике и никакого ослабления в двустороннем механизме быть не может с их стороны, поскольку они соблюдают то, что принимается Евросоюзом. Вот такая ситуация.
У нас настолько огромное количество совместных проектов, что даже и перечислить их коротко мне, наверное, не удастся. Я могу сказать, что за последние лет 6-7 количество финских инвестиций в высокотехнологичные отрасли Российской Федерации выросло примерно в 20 раз и достигает сейчас более 10 млрд. евро. Это очень серьёзный объем для такой небольшой страны. Вот вы из Питера, так вот Финляндия – это примерно Питер по населению. Вот вам как раз масштабирование! В таких отраслях, как энергетика, Финляндия имеет свои мощности в России. Это уже даже и не совместный проект – они создали энергетические мощности, например, в Ханты-Мансийском округе и в Западной Сибири южнее, и на Южном Урале. И снабжают российские регионы и теплом, и электроэнергией.
– А принадлежат Финляндии?
– Да. Это практически стопроцентная дочка компании «Фортум».
– То есть такое тесное переплетение…
– Оно уже стало органическим, это переплетение, и естественным. То есть они работают на российском рынке напрямую, и делают общее дело вместе с нами.
– А финское общество и бизнес – как они вообще относятся к тому, что у нас случилось с этими санкциями?
– Бизнес относится отрицательно, вне всякого сомнения. Они заявляют это публично, и опасаются, что если санкции будут расширяться или продолжаться длительное время – это нанесёт большой ущерб. В частности, Финляндия уже пострадала от этих санкций. Ведь на те санкции, которые были введены – Россия ответила эмбарго на ряд товаров. И в первую очередь это лёгкая промышленность, это плодоовощная, мясная и молочная продукция. Валио, наверное, понесло потери более существенные, чем другие сектора молочной промышленности. Или, например, компания Атриа, она поставляла в Россию мясную продукцию.
– Значит, получается, что санкции для финнов всё-таки болезненны? Наши контр-санкции?
– Да, разумеется.
– Ведь есть ещё и поставки леса, наверное. До них ещё не дошло?
– Ну лес – это вроде бы как-то наладилось. Вот у нас была очень долгая дискуссия по поводу так называемых «берёзовых балансов», когда были повышены вывозные таможенные пошлины. Но это сугубо внутреннее дело России, и просто повышали эти пошлины с целью, чтобы наша промышленность развивала производство по переработке леса внутри России, а не только необработанную древесину поставляла за рубеж.
– А вот такой вопрос, может несколько, неожиданный. Финны вообще в массе своей знают, что такое Украина – или они её причисляют к России, как, скажем, китайцы? Ну, психологически?
– Всё-таки финны, поскольку они наши близкие соседи, то в географии разбираются получше, чем какие-то другие соседние государства. Хотя раз вы упомянули Китай… Мы с моими коллегами здесь шутим, что Китай – это ближайший сосед Финляндии, потому что между Китаем и Финляндией только одна страна! А по вопросу Крыма: многие финны до этого кризиса думали, что Крым – он был российский. Как французы, например – они тоже неожиданно открыли, что Крым, оказывается, был украинским.
– Вот мне посол наш во Франции и говорил, что французы просто психологически этого не знают, и для них было открытием, что Крым – это, оказывается, не Россия! И Севастополь – не Россия! То есть они только сейчас об этом узнали.
– Знаете, тут очень интересная вещь. Де-юре Севастополь, действительно, даже и после 1992 года оставался российским – потому что он был город прямого подчинения. Ведь его статус не был чётко прописан в общем договоре, когда Крым передавался уже в состав Украины после распада СССР. И Лужков, по крайней мере, всегда говорил, что де-юре Севастополь так и остался российским городом, когда организовывал сотрудничество между Москвой и Севастополем!
– То есть фактически получается, что украинцы в хаосе девяностых «отжали» и на себя это одеяло перетянули?
– Ну, то время было такое. Специфическое, скажем так. Раз мы вспомнили посла Орлова и Францию: я тогда как раз уехал во Францию в короткую командировку из одного государства – а вернулся в другое. Уехал на две недели в декабре 1991 года, на международную конференцию по физике – и… Да, вот так бывает.
– Да, бывает. А вот мои читатели беспокоятся – не попытаются ли в качестве этих контр-санкций начать ограничивать автомобильные погранпереходы, не будут ли зажимать нас в таком направлении?
– Понимаете, у нас настолько плотное взаимодействие, что даже в нормальной ситуации для грузового транспорта граница пересекается за часы, если не сказать – за десятки часов. Поэтому куда уж там больше ограничивать? Огромный объём товаров идёт и с одной стороны, и с другой. Здесь даже есть русскоязычное радио, и каждый день где-то в районе пол-первого оно сообщает возможное время пересечения границы и для легковых автомобилей и для грузовиков.
– Морской вопрос. Раньше огромное количество проектов было в области морского транспорта, финны нам строили прекрасные суда – ледоколы, сухогрузы, пассажирские и т.д. Сейчас у нас идёт возрождение флота для Севморпути. Планируется ли на этом направлении какое-либо сотрудничество с финнами?
– Сотрудничество не только планируется – оно активнейшим образом реализуется. Вот вы упомянули старые времена– а я сам лично в конце 80-х видел, как на верфи Хельсинки строится два наших атомных ледокола – «Таймыр» и «Вайгач». Сейчас эта же верфь ведёт активное сотрудничество с Выборгским судостроительным заводом, и в рамках этого совместного проекта уже два судна спущены на воду и переданы на эксплуатацию. Это суда ледового класса «Витус Беринг» и «Алексей Чириков». Они уже сданы заказчикам и сейчас работают на Сахалине на обслуживании нефтяных промыслов, расположенных в открытом море. И планов ещё много.
– Вам, как атомщику, вопрос по АЭС. Читал, что планируется строительство новой станции по российским технологиям на побережье Ботнического залива. Что с ней на сегодняшний день? Это сказка или всё же будет реальностью, и как санкции могут повлиять на проект?
– Видите ли, это чисто коммерческий бизнес-проект. Если говорить о санкциях – бизнес-проекты же санкционно не рассматриваются. Или, по крайней мере, выносятся за скобки. Это во-первых.
Участие России в данном проекте? Где-то лет пять тому назад правительство парламент приняло решение, что этот проект («Фенновойма») будет реализовываться с участием ряда компаний, на чисто коммерческой основе, но основным акционером была немецкая компания E.ON. В свете того, что в Германии решили завершить эру атомной энергетики и выводят АЭС из эксплуатации, то E.ON решил, что это бесперспективное направление для них и из проекта вышел. Нужен был какой-то опытный акционер, замена, и для этого была приглашена РФ со своими возможностями, в лице госкорпорации «Росатом».
И одна из «дочек» «Росатома», которая называется «Русатом Overseas», она в этот проект вошла и приобрела 34% акций «Фенновойма», которая и должна реализовывать данный проект. Но раньше среди акционеров был обозначен E.ON, и мощность реактора обозначалась 1400-1600 МВт, а российское участие предполагает строительство только таких блоков, которые у нас есть. И проект, который мы тиражируем во многих странах мира – это Китай, Индия, Иран, вот сейчас Турция, т.н. проект АЭС-2006, и мощность у него – 1200 МВт, а на бумаге формально было записано, что у них 1400-1600.
Так вот, теперь требуется юридическое уточнение – не новое решение, а изменение ранее принятого решения и принятие новой мощности станции – что она будет теперь 1200 МВт. И вот как раз сегодня (18 сент. - periskop) на заседании правительства будет рассматриваться этот вопрос.
– Да, это серьёзная процедура...
– Это серьёзная процедура, да. Есть такой документ, который называется «Оценка воздействия на окружающую среду», для АЭС. Это исключительно серьёзный труд, многотомный, занимает целую комнату. Атомщики называют его коротким словом ОВОС. И был очень длительный диалог между российскими атомщиками и надзорным органом Финляндии. Я должен от себя добавить, что надзорный орган в атомной энергетике Финляндии – очень квалифицированный, очень строгий! И в этом залог успеха того, что Финляндия так эффективно использует атомную энергию. Есть две атомные станции – Ловиса и Олкилуото, одна – проект ещё Советского Союза, другая – шведский проект. Но я как атомщик даже не могу себе представить – вот живу здесь, бываю на этих станциях, а у них коэффициент использования установленной мощности приближается к 95%! То есть из всего времени 95% эта станция работает на номинальной мощности. Ведь бывает и перегрузка топлива, и планово-предупредительный ремонт – и всё же практически в течение всего года она работает!
– То есть чрезвычайно эффективное использование.
– Исключительно!
– У нас ниже, как я понимаю.
– Именно. Если 85%, то мы уже считаем, что замечательно – а здесь почти на 10% выше! Наши же блоки, но у них. Так что они довели до высших кондиций эксплуатацию атомных станций.
– Ясно. Значит, получается, что проект достаточно рабочий. Следующий вопрос. Сразу несколько моих читателей очень интересуются – вступит ли Финляндия в блок НАТО (они там добавляют – агрессивный) и насколько серьёзны такие настроения здесь?
– Решение о вступлении в НАТО – это внутреннее дело Финляндии как независимого государства. Это первое. Государственное руководство Финляндии исповедует концепцию, что это зависит от воли народа Финляндии. Пока что все опросы общественного мнения дают примерно 60% "против" и где-то 30% - "за". Остальные не определились. Пока что финское общество не рассматривает себя в составе НАТО, но все поддерживают сотрудничество с этим альянсом. Но вопрос о членстве Финляндия пока не рассматривает серьёзно – и именно базируясь на общественных настроениях.
– Спасибо, очень информативно. А вот смежный вопрос – раньше, в советские времена, финская армия покупала советское оружие. А сейчас что-нибудь покупают у России?
– Практически нет, потому что теперь Финляндия перешла на натовские стандарты. А самое интересное, что и в России уже производится оружие и по натовским стандартам, тоже. По крайней мере, такие производства существуют. Но тем не менее те пресловутые «Буки» ПВО – они ещё стоят на вооружении у финских вооружённых сил.
– Неплохое оружие ведь?
– Но всё же в значительной степени устаревшее.
– СССР очень много продавал оружия, а Финляндия покупала. Это ругали, называли «финляндизацией»... Хорошо, вот следующий вопрос. Вопросы советско-финских войн середины ХХ века. Есть ли их тень в нынешних русско-финских отношениях – или они вообще никак не влияют на наши связи?
– Ну вот снова я перенесусь в Питер, раз уж у нас такая беседа – вы из Питера, а Питер, можно сказать, для Финляндии родной город. Был замечательный писатель, которого я очень люблю– Виктор Конецкий, ваш земляк. Он сказал, что «пути пройденного у нас никто не отнимет». И вот что было в истории – то было, и поэтому это всё живёт. И мы вспоминаем и советско-финскую войну, и Великую Отечественную, и финны называют это Зимней войной – 75-летие которой, кстати, будет 30 ноября. Здесь будут его отмечать. Поэтому исторически эти темы живут, но нагнетание, создание тени в отношениях – это происходит сейчас на маргинальном уровне. То есть по факту это уже часть истории, и позиция как финляндской, так и российской стороны – что это удел историков. Наши страны устремлены своими взорами вперёд, к расширению сотрудничества, его сохранению в сегодняшний непростой период. Финны смотрят вперёд.
– Молодцы финны, потому что если брать Прибалтику – то там ситуация совершенно иная. А вот ещё вопрос. Может, он даже и глупый, но у меня массово спрашивают читатели. «Читал где-то о наличии в Финляндии планов по присоединению к России в той или иной форме. Есть ли вообще такие настроения – или это выдумка журналистов?».
– Это выдумка журналистов, находящаяся на уровне своего рода шутки.
– Хорошо, так и запишем. Шутка.
– Вот сейчас у нас 2014 год, а в 2017-м Финляндия будет праздновать столетие своей государственности. И уже сейчас проводится подготовка к достойному празднованию. Я сюда приехал в 2006 году – и как раз в это время праздновалось столетие финского парламента, потому что парламент был основан в 1906 году, как и в России. Ведь было единое государство!
– Монарх даровал, можно сказать.
– Вот именно. И я очень аккуратно у Пааво Липпонена, который был председателем парламента в то время, спросил: «Через три года будет столетие вхождения Великого Княжества Финляндского в состав Российской Империи. Как вообще это рассматривается?». Он говорит: «Ну как? Создадим правительственную комиссию и будем широко отмечать! Как позитивный факт». Я говорю «Как?!». Он говорит: «Так. Ведь это же мы начали свой путь к независимому, высокотехнологичному, законопослушному государству, которое сегодня у нас в Финляндии существует. И это очень позитивный момент!».
– Молодцы!
– Да, совместную нашу историю очень высоко отмечают.
– Да, это и по Хельсинки видно, и по памятникам и Александру, и императрице на Рыночной площади. То есть тут нет такого надрыва, как, скажем, у прибалтов.
– Ну, Александр II здесь на Сенатской площади – это раз. А его супруга на центральной площади в Мариехамне, на Аландских островах. Ведь Мариехамн – это Бухта Марии, Марии Александровны, супруги Александра II. И тут долгая тяжба ещё шла – кому принадлежит бюст Александра I, потому что первоначально он стоял в университете Турку, а потом, когда во время пожара его перенесли и создали здесь университет, и он остался в Хельсинском университете. А Турку говорит – отдавайте, он у нас всегда стоял! И приняли соломоново решение – что сделают копию, и один бюст будет здесь стоять, а другой – в Турку. Так что здесь есть и Александр I, и Александр II. Совсем недавно в Турку был открыт памятник и Александру I с шведским кронпринцем Бернадотом в память об их встрече в этом городе в 1812 году.
– Так вот и получается – вроде бы и шутка, а на самом деле не шутка и выражает отношение.
– Так здесь ведь и музей Ленина в Тампере есть.
– Да, я как раз собираюсь летом туда съездить, потому что это не просто музей Ленина, но ещё и место, где впервые встретились Ленин и Сталин.
– В Тампере?
– Да.
– Вот как! А я и не знал.
– На первой конференции РСДРП, Таммерфорсской. Там и состоялась в 1905 году первая встреча Ленина и Сталина.
– А вот здесь, недалеко от посольства есть улица, ну буквально метров семьсот отсюда – там висит мемориальная доска, что в этом здании с такого-то по такой-то год жил Владимир Ильич Ленин, основатель социал-демократической партии РСДРП. И возле Рынка тоже есть дом, и там тоже висит мемориальная доска с профилем Ленина.
– Вот нет у них этого надрыва, как в трёх прибалтийских республиках…
– Но всё-таки они ранжируют. Вот у них любимые императоры – Александр I и Александр II.
– Это финны ранжируют?
– Да. Зато Николай I и Александр III, и особенно Николай II – их финны критикуют. А вот Александр I – это же первый Сейм. Это он им даровал язык, религию, сословные привилегии и законодательство, по которому они жили в Швеции. И вот между прочим, они так считают, и я думаю, что это чистая правда – они сохранили то самое законодательство и трансформировались в независимое государство, потому что они чётко следовали этим законам. И неприкосновенность собственности – это же 1774 где-то год, неотъемлемые права у финнов: неотъемлемое право, что он может иметь лодку, что может на удочку с поплавком ловить рыбу в любой воде – частная она или государственная. Это неотъемлемое его право. Собирать грибы и ягоды в любом лесу, кому бы он ни принадлежал. Только если чей-то дом стоит, то прямо к стенам не подходить и хозяев не беспокоить. Вот это вот – неотъемлемые права с тех самых времен.
– Хорошо, давайте ещё немного политики. Отношение финского общества к мигрантам – не пугает ли финнов их большой приток?
– Вы знаете, отношение одним словом не охарактеризуешь. С одной стороны финны понимают, что людям надо помогать. Но с другой стороны – всё-таки сказывается финский прагматизм и бережливость, и они понимают, что мигранты будут занимать их рабочие места. Получается двойственное такое отношение. Но в сумме все сходятся на том, что да, нужно мигрантов принимать, и если люди оказались в тяжелейшей ситуации, то мы должны как-то подвинуться и им помочь.
– Но есть ли здесь такое явление, как, допустим, в Германии, Бельгии или Франции, когда мигранты приезжают и не принимают правила поведения в данной стране, образуют свои кланы, кварталы и т.д.?
– Здесь всё то же самое. Здесь есть тоже кланы. Здесь живёт около 10 тысяч сомалийцев, и они живут компактно, в ста километрах от Хельсинки. Но, наверное, Финляндия такая страна, что когда народ сюда приезжает, для него является естественным принимать те порядки, которые здесь существуют. Здесь очень демократичные порядки, никаких ущемлений, много прав у населения, и поэтому, наверное, адаптация происходит очень благополучно. Вот прихожу я в магазин – и вижу темнокожую девушку. Разговорились, спрашиваю, откуда, а она отвечает – «я финка, я уже здесь, в Финляндии, родилась».
– То есть миграционным потокам уже много-много лет?
– Да, вот так случается. И много русских. Здесь же около 60 тысяч наших с вами соотечественников!
– И каждые выходные – ещё 200 тысяч!
– Да, это верно! И вот эти 60 тысяч – они живут хорошо. Я бы так сказал. Если нас беспокоят – значит, у них есть какие-то проблемы. Нас беспокоят с серьезными проблемами десятки, а вот эти тысячи, даже десятки тысяч – они просто живут. Единственное, что они начали нас атаковать по поводу двойного гражданства – что вот в течение шестидесяти дней мы должны выяснить, мы не хотим терять российское гражданство! У нас остались родственники, осталась какая-то собственность… Когда появился приказ Федеральной миграционной службы о том, как надо уведомлять об иностранном гражданстве, мы опубликовали его на сайте, они всё изучили. Я знаю, что многие ездили в Выборг в последние дни и, отстояв там в очереди несколько часов, они всё-таки уведомляли и оформлялись.
– Тогда связанный вопрос. Я его хотел позже задать, но уж лучше сейчас, раз мы про русскую диаспору заговорили. Вот мне тут пишут читатели: «А что скажете про ужасы финской ювенальной юстиции? Российские СМИ живописуют, как всё плохо – детей отнимают, родительские права отнимают или ограничивают… Это правда или не стоит верить таким ужастикам?». И вот вы как посол, наверное, знаете, каков поток таких случаев?
– Знаете, проблема защиты детей в семьях – она существует. И финны уделяют вопросам воспитания детей очень большое внимание. Всё-таки семья есть семья, возникают какие-то катаклизмы между мужем и женой, и если это начинает как-то отражаться на ребёнке, то, естественно, используется вот эта вот ювенальная юстиция. Ребёнка из семьи изымают и помещают в интернат на какое-то время. Но делается это с использованием процедуры очень тщательного изучения – то есть сначала поговорят с соседями, потом сходят в школу, сами понаблюдают, и вот таким образом это уже крайняя мера – когда на несколько недель или, может быть, на месяц изымают ребёнка. Изымают финских детей…
– А, даже финских…
– И не «даже», а только финских! Тысячи детей, или даже, может быть, несколько десятков тысяч ежегодно вот так изымают. Родители сразу же мирятся, и бегут, и говорят – отдайте нам нашего ребёнка! Те говорят, что отдадим – но только через две недели. И поэтому вот такой воспитательный момент. И через некоторое время дети в семью возвращаются. Да, и из смешанных семей, где один из родителей является россиянином, детей тоже изымают – но это уже либо единицы, либо десятки. Поэтому здесь нет никакого «ужастика», что это вроде бы подвергается прессингу смешанная семья.
– То есть это не воздействие, направленное против русской диаспоры как таковой, а просто массовая практика?
– Да, это массовая практика. Финны долго не могли понять, как можно взаимодействовать с нашими официальными органами по вопросам детства. У финнов это – социальные службы детские. И тогда мы обменялись хотя бы координатами – но не обсуждать конкретные случаи, а чтобы обсуждать подходы, как защищать детство. И ситуация кардинальным образом изменилась, в лучшую сторону. Естественно, журналисты к этому интерес сразу же потеряли – потому что здесь более-менее наступил порядок и взаимопонимание.
– Нет сенсации – нет топлива для прессы...
– Да, совершенно справедливо! Мы вполне довольны. Сейчас у нас на контроле примерно семь таких проблемных семей, и мы их всячески отслеживаем. Самая кульминация, конечно, была тогда, когда финский дипломат в багажнике вывез ребёнка. Вот это был сенсационный, конечно, случай и нехарактерный вообще ни для чего – но, по счастью, он так единственным случаем и остаётся! Словом, все эти вопросы у нас на контроле, и мы постоянно, если есть какие-то суды… Вот, кстати, уже суды судят и в сторону россиян, и возвращают наших детей в Россию, если отец их не по закону вывез. Такие случаи тоже были. Так что и суд беспристрастный, и социальные службы. Я не хочу сказать, что вообще этой проблемы нет – но проблемы есть всегда. Живы люди – значит, люди всегда живут с проблемами. Беспроблемных не бывает – ни семей, ни индивидуумов. Но мы, про крайнем мере, начеку. И с нами эти социальные службы идут на контакт – но, опять же, не раскрывая сведений, которые по закону о семье являются конфиденциальными. Семейная жизнь конфиденциальна, они не могут её обсуждать. Но, по крайней мере, уведомить, что некий случай имеет место быть, они нас уведомляют. И за это им огромное спасибо, и у нас есть обратная связь.
– Хорошо, спасибо. А вот вопрос наш питерский, специфический, может быть – по визовой политике в общем планируются ли какие-то упрощения, или наоборот – ужесточения из-за санкций? Вообще в какую сторону может качнуться маятник?
– Многие годы мы вели с Евросоюзом диалог об облегчении визовых процедур. По крайней мере, на столе уже был очень хорошо проработанный вопрос – чтобы без виз можно было ездить не только по дипломатическому паспорту, но и по служебному. Но в связи с изменением ситуации этот вопрос сейчас не рассматривается. Вообще нет никаких проблем по визовой практике. Финны выдают шенгенские визы, как страна шенгенская, выдают через визовые центры очень быстро, в течение нескольких дней, если срочная, или в течение нескольких недель максимум, если это не срочно. Выдают многократные визы, если надо на несколько раз, так что и проблем тут никаких нет. Когда выдаётся многократная виза, на год или вообще на два, то какая проблема может быть? Поэтому с финнами у нас в этом вопросе очень хорошее взаимопонимание. Потом мы тоже последовали их примеру. Турку, Лаппеенранта, Мариехамн на Аландских островах и наш консульский отдел здесь в Хельсинки.
– А финнам много выдаётся виз в Россию? Как они, активны вообще?
– Мы тоже используем практику многократных виз, поэтому на несколько процентов идёт падение ежегодное. Во-первых, St. Peter Line здесь. Есть некоторое такое ноу-хау. Вот, например, бразильский посол звонит мне и говорит:
– Слушай, говорит, у меня приезжает там кто-то – ты можешь ему визу сделать? Вот срочно ему нужно! Но у него там ни бумаг, ничего…
Я говорю:
– А куда он едет?
– В Санкт-Петербург. У него там концерт, он гитарист или ещё кто-то там, точно не помню. На несколько дней едет.
– Так вот есть St. Peter Line. Пусть садится на на паром, едет без визы, даёт свой концерт и отплывает обратно – сюда в Хельсинки. Так посол мне потом позвонил, говорит: "Великолепно всё прошло! Спасибо за совет!"
– Да, вот это в общем-то новая паромная практика.
– Ага. 72 часа без визы на St. Peter Line. Вот это и повлияло на то, что поток виз упал. Повлияло и то, что мы стали выдавать больше многократных виз. Но, разумеется, если финны выдают более миллиона виз, то мы-то более сотни тысяч.
– Да, только в одном Питере – миллион сто в год. Гигантское количество!
– Так что у нас в этом вопросе полное взаимопонимание с финнами, и механизмы все отлажены. И тот же оператор у нас обслуживает визовые центры. Это индийская компания, которая очень сильна в информационных технологиях.
– Хорошо. Теперь такой вопрос. Дипломатический. Читатель из СПбГУ спрашивает: «Правда ли, что имеет место девальвация классического дипломатического этикета? Надписи на визитках, правила их подачи, определённые костюмы в определённое время и на определённый тип мероприятий… Насколько строго сейчас соблюдаются старые дипломатические традиции?»
– Ну, я-то сам не кадровый дипломат, но из дипломатической семьи. Поэтому помню, как поступали и мои родители, и особенно мой дядя, тоже был знаменитый дипломат. Конечно, в те времена, в 50-е и 60-е годы прошлого столетия, было жёстче. Сейчас многое в значительной степени смягчилось. Или смягчается. Но всё равно никто не придёт в светлом костюме на вечерний обед. Это не позволяется. А вот женщин в шляпах и длинных перчатках сейчас на дипломатических приёмах или на коктейле, конечно, не увидишь. И даже сами «классики» дипломатического протокола говорят, что этикет всё-таки немного размывается. А p.m. [pour mémoire] для памяти, извещения, конечно, ещё присылают. А что касается надписей… В Финляндии 6 декабря – это национальный праздник, день Независимости. В соответствии с протоколом присылается циркулярная нота всем послам – что в этот день, значит, в доме приёмов правительства Финляндии вы можете положить визитные карточки для премьер-министра и для министра иностранных дел. Но вот кто пишет это p.f. [pour féliciter – поздравление с праздником] поздравительное карандашиком, а кто и не пишет. По-разному.
Но всё равно послы тщательно изучают традиции. Ведь что такое дипломатический протокол? Это правила, традиции и предрассудки. Ведь предрассудки – они тоже долго живут! Вот что такое дипломатический протокол! К слову, у нас здесь очень хороший дипломатический корпус. Здесь примерно 65 посольств, и надо сказать, что живёт этот дипломатический корпус достаточно дружно. У нас много мероприятий, очень эффективный протокольный отдел. Это же государственный протокол. Он хоть и считается протоколом МИДа – но это всё равно государственный протокол, потому что отдел занимается обустройством всех протокольных мероприятий и президента, и премьера. Кстати, я здесь уже три года как дуайен – вот мне и достаётся! [фр. doyen – глава дипломатического корпуса, старший по дипломатическому классу].
Дуайену надо организовывать какие-то мероприятия для дипломатического корпуса. И вот последние годы уже дважды в год мы здесь организовываем концерт солистов Большого театра. К нам приезжают артисты из Москвы, и вот 23 октября у нас опять будет концерт солистов Большого театра, на который приглашают и дипкорпус, и представителей бизнеса, и друзей Савонлиннского оперного фестиваля. И на 240-250 человек мы здесь у себя в посольстве (у нас, благо, такой зал есть) организуем такие концерты. У нас здесь замечательные артисты выступают! Например, Анна Аглатова несколько раз была. Она сейчас на слуху, и получила в этом году Государственную премию. Екатерина Щербаченко, которая с мировым именем теперь. Так что у нас тут очень заслуженные артисты.
Посол Румянцев за рабочим столом
– А дуайеном становятся по стажу посольской работы или по возрасту?
– По аккредитации. От начала аккредитации. Причем именно в Хельсинки. Вот тут приняли Соломоново решение. У нас, например, посол Никарагуа – он был в Дании и по совместительству в Финляндии. И сначала у него была канцелярия в Копенгагене, а потом он решил переехать в Хельсинки. И казалось бы, что он должен был бы стать дуайеном, но вот в МИДе долго анализировали этот вопрос и сказали – нет, по стажу аккредитации здесь он для дуайена не подходит.
– Спасибо. Вот ещё вопрос, от читателя Kirosinych: «Скажите послу, что растительность на таком величественном здании советской эры выглядит диковато. Может, очистить фасад?».
– [Смеётся]. Вы знаете, всем нашим сотрудникам очень нравится! И в газетах даже пишут – как прекрасно растёт плющ на стенах российского посольства! И все ему радуются, и приходят и финны, и туристы наши его фотографировать! Может, просто плохая фотография стоит в сети – вот и критикуют?
– Да, в Википедии стоит фотография января.
– А, где одни голые стебли, наверное…
– Да. И мне сказали – ты сфотографируй, пожалуйста, раз ты там будешь – внутри и снаружи.
– Да, обязательно сфотографируйте! Он уже подёрнулся краснотой осенней, и мне лично очень нравится!
– Ну, значит, я предъявлю фотографии и покажу, как оно на самом деле!
– Да, и потом всё-таки здание это… И герб остался, и всё… Так что этот плющ – он как бы вводит в современность. Архитектурно это же всё правильно, что это всё сохранено, как строилось – так и строилось. Ведь этому зданию 60 лет! Но вот мы построили здесь новый комплекс зданий. Сфотографируйте, если интересно – на память. В прошлую пятницу только государственная комиссия ввела его в эксплуатацию. Сейчас мы дооформляем последние документы. Там у нас будет новое здание консульского отдела. Всё-таки десятки тысяч виз – это немало. Плюс наши соотечественники. Когда это здание строилось 60 лет назад – в нём большой консульский отдел не проектировался. К тому же у нас вырос штат. Там будет 80 квартир для сотрудников. Ещё там есть подземная парковка в скале для автотранспорта. Избавимся от этого, что двор у нас забит автомобилями. Там у нас баскетбольная площадка и плавательный бассейн, много построек хозяйственного предназначения и складских помещений, так что занимает всё это 15 тысяч квадратных метров. Только-только мы сдали. Облик принадлежит финскому архитектору, очень знаменитому здесь – Пекке Хелину.
– Ясно. А что самое трудное в работе посла – и что самое приятное?
– Вы знаете, вообще работа вся трудная. Нет менее значимых вещей и более значимых. Все вещи равнозначны, и все нужно тщательно и скрупулёзно выполнять. Это и мобилизует – и отнимает большое количество времени. В дипломатической службе каких-то недоработок не бывает, и каждую тему нужно доводить до логического завершения. А вот что мне нравится… Мне нравится организация культурных мероприятий здесь, в Хельсинки. И приятно, что и финны, и наши соотечественники очень откликаются на эти вещи, когда мы устраиваем какие-то выставки, концерты и так далее. Русская культура здесь востребована – и мне приятно этим делом заниматься.
– А где отдыхаете в отпуске?
– Во-первых, всё лето я провожу в Хельсинки, и в выходные дни, естественно, выезжаю на природу. Сейчас грибной сезон, и я отвожу душу сбором грибов. Люблю собирать грибы. Я здесь собрал, наверное, грибов раз в сто больше, чем за всю свою предыдущую жизнь – потому что здесь находишь по 150-200 белых. И всего-то за несколько часов! Просто идёшь и собираешь. И это доставляет огромное удовольствие! Ещё я отсюда раза три или четыре летал в Карловы Вары. Вот в тот промежуток между финским Рождеством и русским Рождеством. Это такой сезон, когда можно немножечко отдохнуть. И в Москве я иногда отдыхаю, беру на недельку отпуск. А больше никуда не езжу.
– Ну и заключительный вопрос. Вот вы атомщик, я почитал вашу биографию, заслуженный, со стажем, Курчатовским институтом руководили. С атомщиками общаетесь, с коллегами?
– Ну а как же?! Как же иначе?! Никто пути пройденного у нас не отнимет! Ну как же иначе может быть, если вся моя жизнь научная прошла в стенах атомной отрасли?! МИФИ, который я заканчивал – он же тоже принадлежал министерству среднего машиностроения. И вот с 1963 по 2001 год я, считайте, прожил в атомной отрасли. От студента-первокурсника – до академика и министра. 2001 – это Курчатовский институт… Вот 37 и 5 лет руководителем отрасли – это сколько? Сорок два года. И вот мы с вами беседуем в канун Дня работника атомной промышленности. 28 сентября.
– Ну я заранее вас поздравляю!
– Спасибо!
– Большое спасибо за беседу. Я всё-таки хочу ещё сделать ваш снимок для читателей блога…
– И снимок нашего фасада, чтобы они больше не ругались!
– Да, и снимок фасада обязательно – но это уже на обратном пути!
Посол Румянцев с автором блога. Хельсинки, 18 сентября 2014
* * *
Ранее в "посольской галерее" блога: посол во Франции Орлов, посол в Исландии Васильев.
Journal information