Россия, безусловно, относится к числу промышленных держав первого уровня. Наша страна способна самостоятельно производить на своей территории всё необходимое, чтобы поддержать национальную безопасность. Однако в сети и в СМИ нередко возникают утверждения: в российской техносфере полно заимствований, а "в бытовой технике мы копируем всё".
Вам обидно за отечественные пылесосы, холодильники и фотоаппараты? Давайте разбираться.
Цена победы
Май 1945 года. Многочисленные танковые корпуса Красной армии доламывают остатки вермахта и войск СС о наковальню войск западных союзников. Бесчисленные стрелковые дивизии заполнили гигантское пространство между Балтикой и Адриатикой, расширив сферу прямого военного контроля России так, как это не удавалось ни царям, ни императорам. Войска щедро снабжаются современным вооружением; советская артиллерия — мощнейшая в мире; танковые части не знают себе равных по совокупности качеств техники, опыта и умения командиров, а также выучки экипажей; ВВС РККА — единственная в мире сила, способная поставить под сомнение устрашающую воздушную мощь западных союзников.
Эшелоны с войсками и техникой уже потянулись на восток — Москва намерена исполнить союзный долг, а заодно закрепить за собой сферу влияния (читай — безопасности) на Тихом океане.
Всё хорошо? Нет. За спиной советских войск — разорённые страны Восточной Европы и выжженные дотла западные районы СССР, где фронт прошёл сначала с запада на восток, а потом обратно. Промышленные центры Новороссии, Донбасса и Сталинграда лежат в руинах, ленинградский — частично разрушен, частично эвакуирован, сильно пострадал и московский. На освобождённой от немцев земле приходится восстанавливать всё — от роддомов до кладбищ, со всеми остановками. Страна безвозвратно потеряла более 27 миллионов человек, включая более 10 миллионов умерших от ран, убитых и умерших в плену и пропавших без вести бойцов и командиров… К ним прибавилось более 17 миллионов мирных жителей. Многие оставшиеся в живых стали инвалидами.
Потери настолько огромны, что пока их масштаб не осознаёт даже советское руководство.
Но у нас мир. Есть время лечить раны? Нет. Сообщения о разработке ядерного оружия в США и Великобритании (вкупе с неустранимыми геополитическими противоречиями великих держав) не обещают спокойного мира, при этом технологический разрыв между СССР и западными странами в ряде критических областей как бы не выше, чем между СССР и Германией в конце 1930-х. И если он сохранится, сухопутное доминирование Красной армии будет обесценено, а под угрозой ядерного удара окажется вся советская территория.
Выход? Работать. СССР нужны: а) бомба, б) надёжные средства её доставки, в) не менее надёжные способы защиты собственной территории, и г) научная и промышленная инфраструктура, способная всё это могущество обеспечить.
Добыча информации и поиск способов сократить время создания всего вышеперечисленного становятся важнейшей государственной задачей. За успехи на этом поприще щедро раздают Золотые Звёзды и Сталинские премии. Ещё совсем недавно так раздавали полководческие ордена.
Ядерную бомбу Курчатов и компания сделают для Родины сами.
Руководитель проекта, Лаврентий Берия, предложит остроумную расшифровку для аббревиатуры «РДС», под которой скрывалось «изделие»: «Россия делает сама».
Успехи разведки не стоит преуменьшать: то, что на разработку хватило семи лет (с осени 1942-го по лето 1949-го) вместо предполагавшихся иными аналитиками 15 и более, — во многом её заслуга. Причём в первую очередь — в отсечении ошибочных путей. «Ребята, этого не надо делать, там проверяли: не работает. А это потом, там тоже проверяли: сложно и дорого, сначала надо попроще».
Первый носитель придётся копировать. Оскорблённый задачей Туполев тем не менее сделает советскую копию — бомбардировщик Ту-4 — во многом лучше американского оригинала (B-29), а главное, разработка даст советскому авиапрому новый техпроцесс, выводящий напрямую в будущее — в мир реактивной авиации и космических ракет.
Почему копировать? Ну как… у немцев над отдельным узлом истребителя в КБ Мессершмита могло трудиться больше дипломированных инженеров, чем у СССР — над всем истребителем. А сама фирма Bayerische Flugzeugwerke располагала бОльшими вычислительными и измерительными мощностями, чем вся советская промышленность.
Вообще вся.
Возможности США были несколько выше немецких, и изготовление бомбардировщика с нуля могло оставить СССР в случае новой войны без носителя вообще.
А инженеры нужны были не только для копирования бомбардировщика.
Пока авиастроители, выдающие на-гора Ту-4, разбираются с соотношениями метров и футов, а также фунтов на квадратный дюйм и килограммов на квадратный сантиметр, их коллеги с дипломами моторостроителей делают из JuMo и BMW первые серийные советские турбореактивные двигатели; и совсем скоро они понесут в небо первые советские реактивные истребители. Определённо, не самые удачные и нередко довольно нелепые, но летающие — и этого хватит. Пока что.
А ещё у нас возникает ракетостроение. На стыке авиации и сухопутных войск. Изучением V-2 и разработкой Р-1 на её основе занимаются люди с авиационным профилем, а вот осваивать новое оружие в войсках пришлось артиллеристам: ВВС не потянули бы ещё и ракетную инфраструктуру, да и сами ракеты воспринимались в СССР того времени как очень дальнобойные снаряды. Реактивные.
А ещё есть флот, и ему тоже нужны и новое оружие, и новые носители, чтобы противостоять невероятной мощи двух сильнейших флотов планеты — Королевского и ВМС США. И новое поколение кораблей и подводных лодок — неизмеримо усложнившихся технически, получивших множество немыслимых ранее систем и усовершенствований, от боевых до бытовых, — требует для разработки, постройки и эксплуатации огромного количества инженеров.
Скажите, пожалуйста, вы правда считаете, что в этих условиях советской промышленности нужно было разрабатывать оригинальный пылесос и не имеющий аналогов фотоаппарат?
Если уж мы от нехватки инженеров и времени копируем бомбардировщик и реактивные двигатели?
Мы хуже всех?
Время между тем шло. Советский Союз выбрался из военной разрухи, создал ракетно-ядерный щит, начал массовое жилищное строительство (тоже не без заимствования идей и технических решений) и прыгнул в космос.
Параллельно помог Китаю, где со следами войны и пережитками старого строя дело обстояло ещё хуже. В 1950-е — начале 1960-х Китаю дали всё. «Всё» — означает всё, кроме бомб и межконтинентальных ракет.
Танковые, авиационные, автомобильные, артиллерийские и оружейные заводы и судоверфи под ключ, учебные заведения по профилям с необходимым оборудованием и подготовленным профессорско-преподавательским составом — под него же. Ну и немалое количество готовых изделий — от тех же Ту-4, эсминцев и подлодок до пушек, миномётов и стрелковки.
Китай предложенное с благодарностью принял, потом ещё сделал сам и бомбу, и ракеты, но затем что-то пошло не так.
К началу 1980-х, когда охлаждение между «советскими ревизионистами» и «китайскими псевдо-социалистами» достигло пика, внезапно оказалось, что СССР — один из двух безусловных технологических лидеров планеты, делающий многое лучше, проще и эффективнее, чем в США (пусть и активно используя западный станочный парк и вычислительное оборудование), а в КНР с трудом осваивается производство J-7 (копии МиГ-21, который на Родине только что прекратили выпускать после 20 лет серии).
Прививка западной технологии в 1970-80-х годах помогла, но не слишком. Получить с её помощью конкурентоспособный набор военной техники четвёртого поколения Пекин не смог.
Почему смог СССР? И без чьей-то помощи?
В конце концов, СССР существовал не в историческом вакууме.
Это часть бытия России, одна из её исторических форм. От царской России Советскому Союзу достались работающие инженерная и научная школы с более чем двухвековой историей организованного развития. Ещё Пётр Великий наладил на русской земле систематическую подготовку технических специалистов по разным отраслям.
Значение этой традиции огромно. Там, где один специалист или даже группа без опоры «на землю» оказываются подвешенными в воздухе, представитель школы, имеющий коллег, учителей, профессоров — действующих специалистов, пенсионеров и т. д. — стоит на скале национальной научной и инженерной традиции. И строит на ней свои проекты в совершенно иной атмосфере и с иным уровнем критики. Чьего производства у него кульман или персональный компьютер при этом совершенно не важно.
А остальные? 1960-70-е стали началом конца независимой военной промышленности (а иногда и промышленности в целом) ряда некогда крупных стран. Резкое усложнение техники и удорожание проектов требовали всё бОльших ресурсов и организационных усилий, недоступных для каждой отдельной страны.
Европа сохранила свой авиапром, слив национальных производителей в единый комплекс Airbus Industry, а во многих вещах была вынуждена положиться на технологическую поддержку и прямые поставки из США. В Японии военная промышленность была прямо ликвидирована, а затем воссоздана с помощью тех же США. В Латинской Америке всё исходно росло из импортированных технических решений и готовых изделий — несмотря на амбиции Аргентины и Бразилии.
А у нас всё шло по-прежнему. Распад СССР отбросил Россию во многих сферах назад, но не погубил ни государство, ни опиравшуюся на него школу. И как только это стало возможно, система заработала вновь, — а в ряде случаев и не прекращала работать. Да, Россия не самая богатая страна, специалисты по-прежнему в дефиците, времени нет (как всегда). Поэтому иностранные технические решения использовались, используются, и будут использоваться там, где это нужно для ускорения работы с минимальными затратами. И система будет работать — воспроизводя и себя, и методы, показавшие свою действенность на протяжении вот уже более чем трёх столетий.
А? Что? Автомат Калашникова? Мы у немцев?
Скопировали, конечно. Но не мы и не у немцев. А китайцы. У СССР. И МиГи. И Су-27. И космический корабль. И многое другое. И не только китайцы. А фотоаппараты японцы лучше всех придумывают, ими и пользуйтесь.
(автор текста - Илья Крамник, источник)
*навеяно вот этим уныленьким набросом
Journal information