Счастливого Рождества!
С Рождеством Христовым, братья и сёстры!
Нонче на берегах Балтики оно получилось настоящим, ясным и морозным :)
Нонче на берегах Балтики оно получилось настоящим, ясным и морозным :)
January 7th, 2017On this day in different years
Меня несколько раз в неделю спрашивают, как там дела с "Путеводителем Транссиба" и движется ли процесс (особенно после нашествия коронавируса, который спутал очень многие планы). В этой записи постараюсь описать, что и как движется и обрисовать настоящее положение. Если помните, об окончании…
Птички омская и вологодская, тест
Сразу после НГ мне пришли на тест аж две коробки местных "птичек" - из Вологды и из Омска.
Перед Рождеством попробовал обе и сравнил, ниже - результаты.
( Collapse )
Перед Рождеством попробовал обе и сравнил, ниже - результаты.
( Collapse )
1858. Поездом из Петербурга в Москву
Перед новогодними праздниками приобщился к интересной книжке, которую ранее не читывал. Это "Путешествие в Россию" Теофиля Готье. В отличие от желчного маркиза Кюстина с его ядовитыми записками, он не зациклен на политике, а смотрит на всё новое восторженными глазами эстета и сибарита.
Путешествовал он по России попозже маркиза - в 1858-59 гг., и меня особо заинтересовало в книге описание поездки на поезде из Петербурга в Москву. Интересно оно тем, что линия была ещё сравнительно новой и работала к моменту авторского описания всего лишь 7 лет. Но к ней, судя по запискам, пассажиры уже успели привыкнуть.
Слог у француза вычурный, графоманить автор зело любил - но много интересных деталей. Тем и ценно.
Ехал Готье во втором (или первом?) классе, и интересно, что в вагоне не указывались точные места, а надо было занимать "своё" кресло или свой кусок дивана по принципу "кто первый, того и тапки".
Ниже - отрывок про поездку на ж/д. Выделения полужирным - мои.
Фрагмент немаленький, для неспешного чтения, так что ежели кто хочет быстро - пропускайте этот пост!
* * *
Находя приятной жизнь в Санкт-Петербурге, я, однако, изнывал от желания увидеть настоящую русскую столицу, великий город Москву. Железная дорога облегчала эту задачу.
Я вполне привык к климату и не боялся путешествовать в двадцатиградусный мороз. Крепко ухватившись за белый от инея вихор случая, дозволявшего мне поехать в Москву в приятной компании, я надел на себя полное зимнее обмундирование: шубу на норке, бобровую шапку, меховые сапоги выше колен. В одних санях везли мой чемодан, другие приняли мою собственную, тщательно запакованную персону, и вот я на необъятном железнодорожном вокзале в ожидании часа отправления поезда, назначенного на полдень. Но на русских железных дорогах не стараются, как на наших, соблюдать хронометрическую точность. Если в поезде едет какая-нибудь важная особа, то, поджидая ее, поезд придерживает свой пыл на несколько минут, если потребуется — на четверть часа. Пассажиров провожают родственники и знакомые, и при последнем звонке колокольчика расставание не обходится без многочисленных рукопожатий, обниманий и теплых слов, нередко прерываемых слезами. А иногда вся компания берет билеты, поднимается в вагон и провожает отъезжающего до следующей станции, с тем чтобы вернуться с первым обратным поездом. Мне нравится этот обычай, я нахожу его трогательным. Люди хотят еще немного насладиться обществом дорогого им человека и по возможности оттягивают горький миг разлуки. На лицах мужиков, впрочем не очень-то красивых, живописец заметит здесь выражение трогательного простодушия. Матери, жены, чьи сыновья или мужья, возможно, надолго уезжали, проявлением своего наивного и глубокого горя напоминали святых женщин с покрасневшими глазами и судорожно сжатыми от сдерживаемых рыданий губами, которых средневековые живописцы изображали на пути несения креста. В разных странах я видел много отъездов, отплытий, вокзалов, но ни в одном другом месте не было такого теплого и горестного прощания, как в России.
( Collapse )
Путешествовал он по России попозже маркиза - в 1858-59 гг., и меня особо заинтересовало в книге описание поездки на поезде из Петербурга в Москву. Интересно оно тем, что линия была ещё сравнительно новой и работала к моменту авторского описания всего лишь 7 лет. Но к ней, судя по запискам, пассажиры уже успели привыкнуть.
Слог у француза вычурный, графоманить автор зело любил - но много интересных деталей. Тем и ценно.
Ехал Готье во втором (или первом?) классе, и интересно, что в вагоне не указывались точные места, а надо было занимать "своё" кресло или свой кусок дивана по принципу "кто первый, того и тапки".
Ниже - отрывок про поездку на ж/д. Выделения полужирным - мои.
Фрагмент немаленький, для неспешного чтения, так что ежели кто хочет быстро - пропускайте этот пост!
* * *
Находя приятной жизнь в Санкт-Петербурге, я, однако, изнывал от желания увидеть настоящую русскую столицу, великий город Москву. Железная дорога облегчала эту задачу.
Я вполне привык к климату и не боялся путешествовать в двадцатиградусный мороз. Крепко ухватившись за белый от инея вихор случая, дозволявшего мне поехать в Москву в приятной компании, я надел на себя полное зимнее обмундирование: шубу на норке, бобровую шапку, меховые сапоги выше колен. В одних санях везли мой чемодан, другие приняли мою собственную, тщательно запакованную персону, и вот я на необъятном железнодорожном вокзале в ожидании часа отправления поезда, назначенного на полдень. Но на русских железных дорогах не стараются, как на наших, соблюдать хронометрическую точность. Если в поезде едет какая-нибудь важная особа, то, поджидая ее, поезд придерживает свой пыл на несколько минут, если потребуется — на четверть часа. Пассажиров провожают родственники и знакомые, и при последнем звонке колокольчика расставание не обходится без многочисленных рукопожатий, обниманий и теплых слов, нередко прерываемых слезами. А иногда вся компания берет билеты, поднимается в вагон и провожает отъезжающего до следующей станции, с тем чтобы вернуться с первым обратным поездом. Мне нравится этот обычай, я нахожу его трогательным. Люди хотят еще немного насладиться обществом дорогого им человека и по возможности оттягивают горький миг разлуки. На лицах мужиков, впрочем не очень-то красивых, живописец заметит здесь выражение трогательного простодушия. Матери, жены, чьи сыновья или мужья, возможно, надолго уезжали, проявлением своего наивного и глубокого горя напоминали святых женщин с покрасневшими глазами и судорожно сжатыми от сдерживаемых рыданий губами, которых средневековые живописцы изображали на пути несения креста. В разных странах я видел много отъездов, отплытий, вокзалов, но ни в одном другом месте не было такого теплого и горестного прощания, как в России.
( Collapse )