Когда я создавал Путеводитель Транссиба (год-полтора назад), то само собой пришлось тесно сталкиваться с личностью Николая II в той эпохе. Да и в целом, это был один из самых "железнодорожных" императоров - наверное, на втором месте по воздействию развития железных дорог на его карьеру, после его батюшки Александра Третьего. В итоге, в книге у меня получилось аж 6 вставок про ж/д эпизоды с Николаем - к ст. Петровск (Ярославская линия), Волжскому мосту у Ярославля, ст. Поздино (Нововятск), ст. Шарташ, ст. Вагай, ст. Любинская. После сокращения книги в конце 2019-го осталось три эпизода. Это прогулка семьи у р. Вятки (следование в Тобольск в сентябре 1917), выгрузка Николая с супругой и дочкой на ст. Шарташ (30 апреля 1918) и крайняя точка следования поезда с семьей Романовых близ Омска (28 апреля 1918). Вагай, Петровск и Волжский мост пришлось выкинуть из компактной версии.
Николай II на фоне поезда в Ставке, 1916 г.
Так вот. Расстрел с такими жестокостями всей семьи Николая - это, конечно, реальный косяк "красных". Однозначно. Гордиться тут нечем - не зря же в истории СССР этот эпизод особо не педалировался, кроме небольшого периода в конце 1920-х. Неизвестно, выжил ли бы сам Николай после открытого процесса, который собирались устроить в Москве - наверное нет. Дали бы вышку, в той обстановке. И Александра Федоровна тоже пошла бы под раздачу. Но семья бы уцелела, скорей всего, и тем более слуги, которым вообще нечего пришить. А вот после войны, когда у Мао в руках оказался император Пу И, плененный советскими войсками в Маньчжурии - то он не просто уцелел, работая архивариусом в библиотеке, а его даже потом ввели в составк НПКСК Китая, это такая демократическая бутафория в их парламенте. Это при том, что он в войну был главой прояпонской Маньчжурии и сидел "под оккупантами", злейшими врагами китайцев и Мао и Чана. То есть, китайцы поступили более стратегически грамотно, учитывая прецеденты.
Но тут надо вспомнить и общую атмосферу лета 1918-го, ибо контекст всё решал и цепь случайностей тоже.
Что мы имели на тот момент?
1) Разбалансировку управления, и как следствие, резкое повышение роли региональных властей в решениях.
2) Постоянные обрывы связи и её нестабильность ввиду диверсий и самоуправства на местах - то есть, даже телеграфный приказ мог дойти не вовремя и даже иногда потеряться.
3) Беспорядочное управление громадной системой железных дорог экс-империи, следование поездов по запискам и без расписания. По факту, большевики должным образом овладели системой ж/д, которая была под их контролем, только к февралю 1919, когда военными сообщениями стал управлять Аржанов, выдвиженец Троцкого. Т.е. и в транспорте была анархия.
4) И самое главное, конец мая и июнь 18-го - это мятеж белочехов на всем Транссибе и соответственно, переход всех Советов, граничащих с проблемной зоной, в режим экстремального управления. А Екатеринбург - это рядом с Челябинском, совсем недалеко.
К тому же, если вспомнить обстоятельства "встречи" литерного поезда Николая 30 апреля 1918 в Екатеринбурге, настрой народной толпы, собравшейся ввиду утечки сведений о прибытии этого поезда на вокзале, тоже был крайне негативным. Экс-царя с супругой чуть не линчевали прямо на станции. Вот весьма яркое свидетельство комиссара Яковлева (Мячина) о том дне:
"Поезд стоял на пятой линии от платформы. Когда нас увидели, стали требовать вывести Николая и показать им. В воздухе стоял шум, то и дело раздавались угрожающие крики: "Задушить их надо! Наконец-то они в наших руках!" Стоявшая на платформе охрана весьма слабо сдерживала натиск народа, и беспорядочные толпы начали было надвигаться на мой состав. Я быстро выставил свой отряд вокруг поезда и для острастки приготовил пулеметы. К великому моему удивлению, я увидел, что во главе толпы каким-то образом очутился сам вокзальный 1-й комиссар. Он еще издали громко закричал мне:
- Яковлев! Выведи Романовых из вагона. Дай я ему в рожу плюну!
Положение становилось чрезвычайно опасным. Толпа напирала и все ближе подходила к поезду. Необходимо было принять решительные меры. Я отправил к начальнику станции Касьяна с требованием немедленно поставить между платформой и составом какой-нибудь товарняк, а наш поезд отправить на станцию Екатеринбург-2. Крики становились все больше грозными. Чтобы на время, пока придет Касьян, образумить толпу, я как можно громче крикнул своему отряду:
- Приготовить пулеметы!
Это подействовало. Толпа отхлынула, по моему адресу тоже полетели угрожающие крики."
В итоге, литерный поезд увели на ст. Шарташ (тогда Екб-2) и потом уже его доставили в место поселения, Ипатьевский дом. Но настрой уральского начальства был всё равно негативным. И когда всё случилось - то Москва санкционировала произошедшее уже задним числом, вынужденно.
Ещё одна развилка была 28 апреля. Если предположить, что Яковлев бы смог договориться о проходе поезда через Омск на Новониколаевск или на Челябинск через Куломзино, то судьба Николая сложилась бы радикально иначе - он через месяц бы оказался в руках белочехов, вместе с женой и одной из дочерей (Татьяной). Но он не договорился, и на станции Любинской - это всего 50 км от Омска - развернули паровоз и поехали в обратную сторону. На Урал.
Так что, как мне представляется, случившееся - результат общей атмосферы усиления взаимного ожесточения к лету 1918-го, анархии в управлении и общем крайне негативном настрое регионального Совета на Урале. В столице таких эксцессов вполне можно было избежать.
(все вопросы качества управления Империей самим Николаем II я сейчас оставляю в стороне, речь не об этом)
Journal information