На улице прохладно, гуляет ветерок, но сквозь облака пробивается неяркое солнышко.
На улице, напротив массивного имперского здания с маскаронами, стоит художник. Он рисует акварель, кутаясь в потрёпанный плащ. Ему прохладно и неуютно, но глаза горят лихорадочным огнём. "Надо обязательно дорисовать, а потом с Кубичеком пойду пить Цепфер. Ах да, блин, забыл! Ещё же квартирной хозяйке задолжал пятнадцать крон. Нет, не пойду...". Художник снова берет кисть в руки, и на картине постепенно вырисовываются контуры здания и перспектива улицы.
* * *
Навстречу медленно приближаются двое. Какой-то худой кавказец в чёрном пальто и его яростно жестикулирующий попутчик. О чём-то, видимо, спорят. Попутчик, по виду, славянин. Поравнявшись с художником, парочка останавливается и с любопытством смотрит на картину.
- Николай! Пасматри - ну что эта за ыскуства? Как эти вэнцы рисуют? Ныкакого парядка! А гдэ на картине различные национальности этой зажравшэйся ымперии? Пачэму никого нэт? Пачэму на картине пусто?
Это говорит кавказец. Язык художнику не знаком, но он догадывается по тону, что это какой-то славянский диалект, и что о нём говорят плохо. Он судорожно шевелит усами, давая понять незнакомцам, чтоб поскорее уходили.
Жизнерадостный славянин отвечает кавказцу:
- Иосиф, а давай я сейчас его спрошу! (переходя на немецкий) Слушай, тебя как зовут?
Угрюмый художник, отрывисто:
- Адольф...
- Давно рисуешь? Наверное, профи?
- Лет пять... (ему стыдно признаться, что никакой он не профи, и его семь раз заваливали на вступительном экзамене в Академию Искусств)
- Тут вот мой товарищ говорит, что ты рисуешь неправильно.
Художник дёргается в нервном тике и зловеще смотрит на кавказца, не зная, что ответить.
Кавказец, дёргая товарища за рукав (он немецкого не знает):
- Скажи ему, скажи - что я кагда-ныбудь пошлю вайска на эту нэправильную Вэну и научу их рысовать правылные картыны! (подумав, добавляет) И памятники правылные тут паставым!
- Погоди, Иосиф, зачем ему такое говорить! Просто у вас в Тифлисе по-другому рисуют, ничего страшного, разные стили...
Художник слышит слово "Тифлис" на незнакомом языке и злобно думает про себя:
- Himmeldonnerwetter! Тифлис... эти русские с Кавказа... когда-нибудь я пошлю войска на этот сраный непочтительный Тифлис! И Москву ихнюю тоже! И поставлю там правильные здания! (задумывается) Но дойдут ли? Там на пути какие-то горы вроде... реки... впрочем, ладно. Неважно. Разберемся потом.
* * *
С другой стороны к беседующим мужчинам приближается подвыпивший и франтовато одетый работяга. Явно на кармане деньги есть! Он работает механиком, недалеко - в Винер-Нойштадте, а в столицу приехал поразвлечься на выходной, пива попить, с девками погулять.
- О! Картина! - он совершенно непочтительно хватает кавказца за рукав, просунувшись в промежуток между ним и русским. - А что, где тут машины? На улице должны быть машины! Почему пусто?
Художник сердито смотрит на механика: "Вот бля... славян набежало... работать мешают". Но молчит.
А работяга прёт буром:
- Слушай, я те расскажу, какие можно сюда дорисовать машины! Вот я на Даймлере работал... да ты не хмурься так! Иосип меня зовут, я неплохо шарю в тачках. А тебя как?
- Адольф...
Тут работягу мягко осаживает русский собеседник кавказца:
- Погодите... художник ведь так видит.
- Херово он видит!
Худой кавказец внимательно смотрит на подошедшего работягу, думая про себя: "А что, прыткий этот сэрб. Или хорват? Чорт их разбэрешь. Такому можно будэт и ордэн Победы дать" (подумав) "А впрочем, нэт. Наглый, как танк. Таких наглэцов надо мочить... в сартыре"
* * *
На другой стороне улицы сидит и пьёт пиво, заедая кайзеромлетом, молодой мужчина, одетый по последней венской моде.
Перед ним две газеты, перьевая ручка, чернильница и чистый лист бумаги.
Он берет ручку и выводит красивым каллиграфическим почерком:
- "Я и Революция. Размышления вожака Всемирных Красных Масс"... - затем довольно смотрит на заголовок и мечтательно улыбается.
Подходит кельнер:
- Герр Лео! Пиво заказывали?
- Да-да, голубчик, принесите ещё, пожалуйста.
От мечт его отвлекает компания на той стороне улицы. Четверо мужчин (трое одеты плохо, один - франтовато, но совершенно безвкусно) о чём-то говорят около мольберта художника. На его взгляд, излишне громко.
Он вслух сам с собой размышляет, отхлебнув глоток Цепфера:
- Мда... плебеев разных много бродит по Вене...
* * *
Внезапно на улице суматоха.
По перспективе улицы приближается великолепная карета, запряжённая в восьмёрку лошадей и сопровождаемая всадниками спереди и сзади.
Это из Хофбурга в Шёнбрунн едет Его Величество кайзер Франц-Иосиф.
Группа мужчин напротив отвлекается от беседы и вся компания заворожённо смотрит на имперские гербы и вензеля на карете...
------------
(с) periskop
14.2.2010
Journal information